[la-fea]

Автор: bbgon

Название: Где начинается ложь

Фандом: Не родись красивой

Рейтинг: NC-17

Жанр: драма

Пейринг: Воропаев/Жданов

Дисклеймер: Амедиа имеет всех персонажей

Саммари: Иногда победа оборачивается поражением, ненависть - жалостью, а правда – ложью.

Идею подкинули: .Соболевский. и Kitsune-chan



Мы входим в лифт вместе. В холодном электрическом свете твое лицо кажется непривычно бледным, хотя у тебя смуглая кожа. Ты не смотришь на меня, ты делаешь вид, что меня вообще нет рядом. Ну, ничего, я знаю, как тебя расшевелить.



- Какой сегодня замечательный день, ты не находишь? – я широко улыбаюсь. Ты должен съязвить в ответ, ты не умеешь молчать, когда я начинаю задирать тебя. Но ты молчишь, и мне кажется, что ты даже не услышал, что я сказал.



- Или ты не согласен? – Ну, ответь же! Не смотри в стену этим равнодушным взглядом, иначе я не смогу насладиться сегодняшним днем, когда я, наконец, показал всем, чего ты стоишь на самом деле.



- Ты что, даже не хочешь поговорить со старым другом? – я заглядываю тебе в лицо и пытаюсь разглядеть там насмешку. Ведь ты просто издеваешься надо мной, не может быть, что тебе все равно, что я говорю.



Наконец ты поднимаешь на меня тяжелый взгляд – и я понимаю, что это не просто метафора: твой взгляд припечатывает меня к месту.



- Нет, не хочу. Неужели неясно?



Лифт останавливается, и ты выходишь первым. Нет, так дело не пойдет. Ты не можешь уйти вот так, оставив меня с ощущением, что я допустил ошибку, и заставив меня мучительно искать свой промах. Я тороплюсь следом. На улице бушует гроза, и ты на секунду останавливаешься под козырьком крыши, а потом, решившись, шагаешь под ледяные струи дождя, даже не позаботившись о том, чтобы не промокнуть. Твой автомобиль припаркован рядом с моим – ты сделал это нарочно или на стоянке просто не было других свободных мест? Ты захлопываешь за собой дверцу с наглухо затонированным стеклом. Я поднимаю воротник пиджака – хотя разве может это спасти от пронизывающего ветра и дождя? Перепрыгиваю через лужи и спешу к твоей машине, я не дам тебе уехать, пока не добьюсь от тебя твоей нормальной реакции. Тебе не стоило изображать из себя рыцаря печального образа.



Я стучусь в окно твоего автомобиля. Не сразу, но оно ползет вниз.



- Что?



- Я хотел спросить, - я пытаюсь перекричать раскаты грома. – Ты не хочешь чего-нибудь выпить?



- С тобой? – ты удивленно приподнимаешь бровь.



- Посидим, поговорим, - неужели ты согласишься?



Ты оценивающе смотришь на меня. Действительно, ты должен понимать, что я бы никогда не предложил тебе этого без далеко идущих планов. И тебе хочется выяснить, что я задумал.



- Хорошо, - неохотно цедишь ты сквозь зубы. – Поедем ко мне. Я не в настроении шляться по кабакам.



Ты согласился. Я сам пригласил тебя выпить, но я не меньше твоего удивлен, что ты принял мое предложение. И все же я не могу удержаться от еще одного язвительного замечания в твой адрес:



- Хватило одного похода в казино, не так ли?



Ты мрачно смотришь перед собой, и черное стекло твоего автомобиля бесшумно скользит вверх.



Я выезжаю со стоянки следом за тобой. К ночи движение на дорогах стало не таким сильным, и мне нетрудно не терять из виду твой огромный черный внедорожник. Зачем мы покупаем такие большие машины, размышляю я по пути. По Москве гораздо удобнее передвигаться на маленьком юрком автомобильчике, но мы все равно раз за разом выбираем в автосалонах этих монстров с моторами в несколько сот лошадиных сил. Говорят, так реализуются комплексы собственной незначительности и неудовлетворенности. И я с удовольствием отмечаю, что у тебя автомобиль больше моего.



Пока мы поднимаемся на лифте к тебе в квартиру, ты все так же упорно молчишь. Ты не говоришь ни слова, пока открываешь дверь ключом и пока мы входим в гостиную. Ты молча снимаешь с себя мокрый пиджак, бросаешь его на спинку кресла и достаешь стаканы и бутылку виски. Ты даже не предлагаешь мне сесть, но я могу не церемониться в твоем присутствии – я устраиваюсь на диване поудобнее и наливаю себе выпить. Ты садишься в кресло напротив и выжидающе смотришь на меня. Я затеял эту игру, и я делаю первый ход.



- Тост! – я поднимаю стакан. – За процветание нашей компании!



Ты чуть заметно кривишь губы и чокаешься со мной. И пьешь залпом, как будто хочешь напиться до зеленых чертей, - непохоже на тебя. Я знаю, что сегодня ты потерпел поражение в бою за компанию, но разве это могло настолько выбить тебя из колеи? В последнее время ты сам не свой – из-за долга? Не верю.



Ты снова наполняешь стаканы. Молчишь и разглядываешь янтарную жидкость. Ты вообще помнишь, что я здесь? Я начинаю думать, что ты разрешил мне придти лишь потому, что в одиночку пьют только алкоголики. Я кашляю, чтобы ты обратил на меня внимание. Ты поднимаешь взгляд, твои щеки слегка порозовели под действием алкоголя и больше не кажутся мертвенно-бледными.



- Хочешь спросить, как я дошел до жизни такой? – ты приподнимаешь уголки губ, чтобы показать, что шутишь, но я вижу, что тебе не смешно.



- Как ты умудрился проиграть столько денег? – никто не ожидал от него такой глупости, от ответственного, уверенного в себе человека.



Ты задумчиво вращаешь стакан между ладонями.



- Азарт. Думаешь, что проигрыш – это нелепая случайность, что еще одна ставка – и ты отыграешься. И не веришь, что неудачи – это закономерность. В итоге всегда выигрывает казино, слышал? Ты не замечаешь, что долг растет как снежный ком. А потом приходит время расплачиваться по долгам, и расплачиваться своими деньгами, которых нет. А эти люди приходят к тебе, требуют. Сначала они не угрожают, нет, но от этого становится еще более жутко. Потому что если они уже сейчас так настойчивы, то что будет потом, когда дело дойдет до угроз? Я испугался.



Ты смотришь на меня, ожидая моей реакции. Тебе было страшно. Надо же. Никогда бы не подумал, что ты признаешься мне в том, что чего-то боишься: ты всегда хочешь казаться таким невозмутимым, таким самоуверенным. Я беру из твоих рук стакан, наполняю его и протягиваю тебе. Ты жестом показываешь, чтобы я налил и себе. На этот раз мы пьем медленно.



- Почему ты не попросил в долг?



- У кого? – ты невесело усмехаешься. – У тебя? У моих дорогих сестренок? Кто из вас одолжил бы мне сто тысяч? К тому же не очень-то хочется сознаваться в собственной… опрометчивости.



- Но ты сказал Ярославу, - неужели ты больше доверяешь своему финансовому директору, чем своим родным? Ты морщишься, как от зубной боли. Я вспоминаю, с какой легкостью тот сдал тебя сегодня в обмен на тепленькое местечко. И с каким выражением лица слушал ты запись, на которой он обвинял тебя, - хоть потом ты и начал все отрицать. Как скепсис сменился растерянностью, а под конец ты поднял глаза к потолку – дети делают так, чтобы не разреветься от обиды. И если тебе больше некому было довериться, кроме подхалима и предателя, то я сочувствую тебе.



Ты проводишь ладонью по лицу, и формальное «сочувствую» сменяется у меня в душе щемящей жалостью. Ты нам всем мешаешь, и ты слишком сообразителен, чтобы не понимать этого. Я хочу хоть как-то утешить тебя и беру твою руку в свою. Ты вздрагиваешь и тихо говоришь:



- Ты же ненавидишь меня…



Сейчас я не могу ненавидеть тебя, хотя это чувство давно стало частью моей натуры. Сейчас ты слишком потерян и подавлен, чтобы мне хотелось унизить тебя еще больше. С врагом хочется бороться, пока он силен, а не когда он сидит перед тобой с затравленным взглядом, и когда его теплая ладонь мелко дрожит под твоими пальцами.



- Нет, - я качаю головой.



Ты коротко пожимаешь мою руку и наклоняешься ко мне через журнальный столик. Я вижу, как ты нервно облизываешь губы, - и через секунду они накрывают мои. От тебя пахнет виски и твоей терпкой туалетной водой и табаком, и губы у тебя слегка обветренные и жадные. Я хочу оттолкнуть тебя, но боюсь обидеть, и вот нужный момент уже упущен – и я во власти твоих требовательных губ и рук, и ладоней на моем затылке, и пальцев, которыми ты проводишь по моим волосам, - от всего этого у меня по телу резкой волной пробегает дрожь.



Ты останавливаешься и смотришь на меня блестящими от волнения глазами. Рот у тебя приоткрыт, и я слышу, как быстро ты дышишь. Ты ждешь, что я решу. Я хочу уйти и уже подаюсь вперед, чтобы встать с дивана, но твой взгляд не пускает меня. Ты не хочешь оставаться один на один с бутылкой виски, потому что твои принципы не позволят тебе даже напиться в одиночестве. И я остаюсь. Я медленно киваю, и ты берешь меня за руку и ведешь в спальню.



Меня бросает в жар, я не настолько пьян, чтобы не понимать, что я собираюсь переспать с тобой, и что этого делать ни в коем случае нельзя, потому что я знаю тебя с детства, ты мой противник, мужчина, наконец. Но ты проводишь ладонью по моему лицу, и я снова в твоей власти. У тебя горячие пальцы, и мне кажется, что там, где ты прикасаешься ко мне, на коже остаются ожоги. Я снимаю пиджак и начинаю расстегивать рубашку, только тогда я замечаю, как дрожат у меня руки, и я долго не могу нащупать следующую пуговицу. Ты тоже раздеваешься, у тебя стройное тело, по-моему, ты был таким же худым и лет десять назад, отличие лишь в том, что сейчас волоски у тебя на груди стали темнее и гуще, и такая же темная дорожка ведет от пупка ниже и скрывается под поясом брюк.



Ты подходишь ко мне, твои руки начинают движение по моему телу, и чем ниже они опускаются, тем больше я цепенею от страха перед неизвестностью и оттого, что мое тело недвусмысленно отзывается на твои ласки. Ты целуешь мою шею, проводишь языком по ключице и легонько дуешь, отчего у меня по спине бегут мурашки. Я не знал, что ты можешь быть таким нежным, и я уже с нетерпением жду, что же ты сделаешь дальше. Твои пальцы ложатся на пряжку моего ремня, и ты неторопливо расстегиваешь его. Слишком медленно, слишком неторопливо. Мне надо чем-то занять себя, и я нерешительно касаюсь молнии на твоих брюках. Ты прижимаешься к моей руке, и я чувствую, как ты возбужден, как ты еле слышно вздыхаешь, и твои движения становятся быстрее. Мы освобождаемся от брюк, и ты прижимаешься ко мне обнаженным телом. Твое сердце бешено колотится, отдаваясь ударами у меня в грудной клетке, ты пышешь жаром, и твой горячий член упирается мне в низ живота. Если у меня в голове и оставались какие-то мысли, то теперь они окончательно улетучиваются, оставляя лишь желание и возбуждение.



Ты тянешь меня на кровать, твои руки начинают скользить по моему члену, твои губы исследуют мое тело, и я готов кончить уже от этого.



- Нет, - шепчешь ты. – Подожди.



Ты останавливаешься и ищешь что-то на столике у кровати. Презерватив. И смазку. Вот я и попал. Мне хочется сбежать, но ты возвращаешься, и твоя рука продолжает ласки, и я думаю, что, наверное, это будет вовсе не страшно. Я слышу шорох разрываемой фольги.



Первое, что я чувствую, - боль. Ты тихо стонешь, тебе приятно, но мне-то больно, и я не хочу играть в эти игры. Я пытаюсь вывернуться из-под твоей тяжести, но ты удерживаешь меня за плечи:



- Куда? – в твоем голосе сквозит нетерпение. Ты начинаешь осторожно двигаться, но мне кажется, что меня пытают какой-то изощренной пыткой. Наконец, ты снисходишь до банального совета: «Расслабься». У меня не получается, как это вообще возможно?



Ты замираешь и умело целуешь меня, твоя рука возвращается к моему члену, ты хочешь отвлечь меня – и тебе это удается. Я снова испытываю возбуждение, хотя боль и не уходит, но она перестает занимать все мои мысли. По-моему, я начинаю понимать, что в этом может так нравится. У меня над ухом раздается твое горячее дыхание с иногда прорывающимся сквозь него стоном. Я подаюсь навстречу твоему члену и твоей руке, в голове становится звеняще-пусто, остается только пульсация внизу живота и разливающееся по телу наслаждение.



Ты лежишь рядом, на твоей коже выступили капельки пота, и ты остановившимся взглядом смотришь в потолок. И говоришь, не поворачиваясь ко мне:



- Ну что ж, это было неплохо, хоть ты и хотел сбежать раньше времени. А теперь можешь проваливать на все четыре стороны, свободен.



Я не понимаю тебя. Я повторяю вслух:



- Я не понимаю.



- Неужели это так сложно: про-ва-ли-вай. Мне от тебя больше ничего не нужно, - ты насмешливо смотришь на меня. – Я удовлетворил свой интерес.



К горлу подступает комок. Теперь я снова узнаю тебя. Я ведь этого и хотел: увидеть твою нормальную реакцию. Как глупо. Я попался на удочку твоих слов, жестов, взглядов и собственной жалости. На самом деле я все так же ненавижу тебя, и ты прекрасно знаешь об этом. Пока я одеваюсь, ты лежишь, вытянувшись на кровати, и изучаешь потолок.



- Ты просто ублюдок, - говорю я тебе на прощанье, а ты улыбаешься одними губами, но я снова не могу понять, о чем ты думаешь, потому что глаза твои непроницаемы.